В мое время у студентов во время летних каникул был третий, так называемый, трудовой семестр. В мединституте это была либо практика в больницах, за которую денег не платили, либо стройотряды, где можно было заработать. После 3-го курса была сестринская практика, после 4-го - фельдшерская, после 5-го уже была специализация. В рижских больницах студентов-практикантов было много, а санитарок в отделениях всегда не хватало, поэтому студентов часто использовали в качестве санитаров.
Я дважды была на практике и два раза в стройотрядах. Очень значимой для меня была практика в 1968 году в Латгалии в Вараклянах. Практикантов в больнице было только двое - я и моя подруга Наташа Брицина. В первое утро главврач больницы, доктор Юлиан Блусанович, представил нас на пятиминутке всему коллективу больницы и попросил всех делиться с нами своим опытом, звать ко всем тяжёлым и сложным больным. Так это и было. Под руководством врачей мы прослушивали и “простукивали” больных с пневмонией, а потом смотрели картину на рентгене; пальпировали больных с “острым животом”, продумывая возможные диагнозы. А медсестры очень доброжелательно учили нас колоть в вену. Довелось мне увидеть и эпилептический припадок. Доктор Блусанович вёл приём в поликлинике, и я была при нем, когда мы услышали, как в коридоре со звериным криком кто-то упал. Мы выскочили и на наших глазах развернулся припадок. Я наблюдала, как спокойно и уверенно доктор Блусанович оказывал помощь.
Ещё один случай из вараклянской практики, исход которого был печальным, остался в памяти. В терапию (в больнице не было инфекционного отделения) привезли женщину без сознания, с температурой 42 градуса, она лежала в позе, характерной для больных с гнойным менингитом - на боку с запрокинутой головой и согнутыми ногами, временами билась в судорогах. Врач терапевт сразу же сказала, что больная безнадёжна, а я никак не могла с этим смириться. Женщине было чуть больше сорока лет и около неё сидели две девочки, лет по 10-12. На следующий день больная умерла. Потом, конечно, в моей врачебной практике было много смертей, но это была первая, и она врезалась в мою память навсегда.
Несколько слов мне хочется сказать о главвраче Вараклянской больницы - докторе Юлиане Блусановиче (1919-2007). Он был хирургом, главврачом, а также гинекологом и патанатомом, проработал в Вараклянской больнице 38 лет. В интернете о нем почти ничего нет - несколько бессвязных сведений на сайте Latgales dati. А доктор был личностью неординарной. У него были свои методы лечения, основанные на богатом практическом опыте, а также на сведениях, которые он черпал из научных журналов. Думаю, что даже среди врачей рижских клиник, не много было врачей, которые бы так следили за новейшими достижениями медицины. Доктор Блусанович выписывал много медицинских журналов, в том числе и на немецком языке. В то время лечение больных вообще было творческим процессом, лечили не по предписанным алгоритмам, как это происходит сейчас, а по обстоятельствам и усмотрению врача. Но какие-то директивные указания были. Доктор Блусанович лечил так, как считал нужным, порой не подчиняясь указаниям сверху. Мне запомнилось, что доктор был противником вакцинации от бешенства, считая, что вероятность умереть от вакцины значительно выше, чем от самого бешенства.
Доктор Блусанович не был в чести у начальства, но его уважали и любили в Вараклянах. В 1997 году Юлиана Блусановича избрали в Вараклянскую думу. Память о докторе жива и сейчас, в 2010 году в Вараклянах была установлена Памятная доска.
 |
| Ян Филлер, Людмила Гродзинская, Игорь Семёнов. 1966 год, едем в летний лагерь. |
Студенческие строительные отряды были комсомольскими стройками в удаленных участках Советского Союза, часто на целинных землях, и мы их по-старинке называли “целиной”. На самом деле освоение целинных земель в Казахстане было раньше - в начале 50-х годов. В первые годы на этих нетронутых землях действительно получали невиданные урожаи зерновых. Однако через несколько лет целинная эпопея провалилась, так как распашка этих огромных земельных массивов привела к нарушению всей экосистемы. Урожайность упала настолько, что уже не могли собрать и то, что посеяли.
 |
| Устав стройотряда. |
Стройотряды занимались строительством, немного позже появились студенческие отряды проводников. Возможность заработать для многих студентов имела значение, но многие, включая меня, ехали не за "длинным рублем", влекла сама романтика стройотряда. Каждый вуз формировал свой отряд, а мединститут, кроме того, выделял во все стройотряды студентов-медиков. Все члены отряда назывались бойцами, а медики - врачами стройотряда.
 |
| Отъезд на целину. 1967 |
Я была в стройотрядах дважды: первый раз - в 1967 году после 3-го курса - бойцом отряда РМИ и в 1970-м врачом отряда РКИИГА. В 1967 году мы строили коровник в зерносовхозе Лобановский на севере Казахстана, 3400 км от Риги. Строительство коровника не было всесоюзной ударной стройкой вроде БАМа. Коровник мы не достроили. Заработали 26 рублей за два месяца (примерно месячная стипендия в то время).
Для меня - девочки, выросшей в городских условиях - эта поездка безусловно была своего рода школой жизни. Я познакомилась с тяжелым физическим трудом: научилась штукатурить, месить строительный раствор из цемента, песка и глины, носила тяжелые ведра с раствором. На целине я впервые услышала мат. Столкнулась с тем, что воровство не осуждается. Наши парни ходили “на охоту” на местных гусей, мирно разгуливающих по селу. Я была шокирована, но все относились к этому шутя. Кроме того, у меня украли швейцарские часы, подаренные тетей Рашелью из Москвы на мое 16-летие.
 |
| Моя путевка в стройотряд 1967 года |
После 5-го курса, в 1970-м году, мы с Наташей были врачами стройотряда РКИИГА (Рижского Краснознамённого института инженеров гражданской авиации). На этот раз мы были на Алтае, в городе Бийске, за 4700 километров от Риги. Строили элеватор для хранения зерна, 40-метровое сооружение, с которого был виден весь город. Отряд назывался “Эльстромы” - Элеватор Строим Мы. В нем было три бригады, в каждой - свой врач. Нам выделили комнату, в которой мы жили и принимали больных. В аптечке было большое количество перевязочного материала, из лекарств - обезболивающие, антибиотики. Было много настоек на спирту, в том числе женьшень и опиум. А как-то командир приволок целое ведро свежего мёда и сказал выдавать его как лекарство. Отмерялся мёд металлической кружкой.
 |
| Стройотряд "Эльстромы". Завхоз отряда, Наташа Брицина и я. |
Больше всего нам приходилось лечить кишечные инфекции. Случались и такие болезни, о которых мы не знали. Как например, ожог глаз после сварки. Ребята, насмотревшиеся без очков на сварку, приходили с покрасневшими глазами, жаловались на резкую боль. Мы глазных болезней ещё не проходили, но какой-то диагноз записать надо было; писали - “зайчики”, как это называли в народе. Лечить советовали тоже по-народному, примочками с мочой.
Эльстромы ездили в Бийск и на следующий год (1971), и элеватор, в отличие от коровника, достроили. Но у меня к тому времени уже были большие перемены в личной жизни и я не поехала.
Несмотря на все трудности, я не жалею о поездках на целину. Много было веселья, шуток, песен. Нас связывал дух товарищества, взаимовыручки. Мы были молоды, жизнь только начиналась.
